Вот и издательство «Центрполиграф» решило поучаствовать в обрушении книжного рынка фантастики, запустив серию отечественного фэнтези «Наши там». (Впрочем, параллельно они начали выпускать серию зарубежной НФ, с которой все не так печально. За это им спасибо, но про НФ в другой раз.)
Итак, перед нами очередной Молодой и Талантливый Автор (далее МТА). Впрочем, вначале принято хвалить, поэтому ограничимся замечанием, что Ролдугина на фоне некоторых армадовских МТА – не самый запущенный случай. Да, есть и хуже, причем много. Но это, увы, не комплимент.
Начнем разбираться, в чем же проблема.

Есть некий фэнтезийный мир, состоящий из стран-Домов. Власть завязана на картах, воплощающих, скажем так, местные божественные (или не очень) сущности. Монарх Дома – первый и самый сильный в своем раскладе. Причем сила страны зависит от полноты расклада: чем больше набор нужных карт, тем могущественнее Дом. Несмотря на вроде бы жесткую социальную иерархию и завязанную на ней осведомленность о мироздании (например, крестьяне и горожане вообще не в курсе о существовании карт и раскладов или знают о них на уровне легенд и сказок, большей части аристократов известно немного побольше, но без подробностей), картой может оказаться и человек низкого происхождения, которого тут же приближают ко двору и дают титул. Так что получается такая двойственная ситуация: с одной стороны, традиционные аристократические фамилии, с другой – ставшие картами расклада обычные люди. Плюс ко всему есть еще волшебники, которые не очень понятно как вписываются в эту картину. Признаться, я вообще не очень поняла, зачем они нужны, а также каким образом функционирует вся эта карточная система.

Да, система есть, а ее действие не прописано. Даны названия нескольких карт и отмечены их номера в раскладе. Только про отдельные карты сказано, что стоит за их цветастыми названиями. Причем в некоторых случаях понять, в чем вообще смысл карт, невозможно. Такое ощущение, что в голове у автора была довольно красивая задумка, но проработать ее до конца она так и не удосужилась. Поэтому все эти карты и расклады так и остались туманным и малопонятным нечто.
Не освещены и тонкости взаимоотношений людей – воплощений карт и самих сущностей этих карт. Известно лишь, что во время обряда человек чем-то жертвует. Чем – так внятно и не сказали, но изо всех сил намекнули, что чем-то важным. А дальше-то что? Плюс, как выяснилось в результате главной интриги, некоторые сущности находятся в некоем небытие (что это?) и очень хотят из него выбраться и зажить полной жизнью (тут я поняла, что уже ничего не понимаю). При этом до этого нам демонстрировали сущности Безумного шута (чье воплощение – главная героиня) и Слепой судьбы. Их почему-то статус кво устраивал.
Плюс, как я уже сказала, здесь работает магия. Но как она работает в этом мире? Нет ответа. Как соотносится с силой тех же карт? Нет ответа. Как в эту же картину укладываются силы неясной природы, как, например, госпожа Архив? Нет ответа.
Короче, мироздание полно красивых деталюшечек, решительно отказывающих образовывать хоть какую-то систему. А вот жаль – я честно дочитала книгу только по одной причине: ждала, соизволит ли автор хоть как-то объяснить мироздание или сольет, не объясняя. А если сольет, то каким образом? Торжественно объявляю: не объяснила, слила да еще приляпала политической линии такой хэппи-энд, от которого я взвыла. Но об этом попозже.
А теперь перейдем с самому кошерному – героям. Тут все просто: есть главная героиня, а есть все остальные – функции при главной героине.

Позволю себе лирическое отступление.
Я устала быть доброй, поэтому буду очень злой. Я считаю, что под угрозой мучительной смерти надо запретить МТА писать книги от первого лица до тех пор, пока они не научатся нормально писать от третьего лица. Не, с книгами от третьего лица тоже до хрена лажи, но когда неопытный автор пишет от первого лица, он не избегает искушения слиться с главным героем. И мы получаем вместо персонажа гипертрофированное эго автора. А это не ужас, это ужас-ужас-ужас.
Конец лирического отступления.

Главная героиня – Мэри-Сью и воплощение всех мечтаний и комплексов автора. А еще это умственно-отсталая дама двухсот лет от роду. По идее автора, конечно, она не дебилка, просто вечный подросток, но на деле… Предположим, человек оказался навечно заперт в тело пятнадцатилетнего подростка. Да, не очень приятно, наверное, но мозги-то должны работать, опыт должен накапливаться, должно расти умение понимать человеческую природу хотя бы просто за счет того, что одни и те же ситуации повторяются много раз. Нет, судя по всему, героиня хронически не способна усвоить хоть что-то. Причем периодически она разражается лекциями на ту тему, что, дескать, видела все не единожды, в интригах собаку съела и к тому же – доверенный советник ее величества. Но на практике все это мгновенно развеивается.
Героиня именно что умственно-отсталая: она неспособна выстроить простейшие логические связи, не в силах просечь интриги (а они в книге, прямо скажем, ну очень примитивные), не понимает характеров ближайших к ней людей (хотя в этих характерах и сама автор запуталась), не в состоянии аккумулировать хоть какие-то знания. Нет, ребята, это не детская непосредственность, это патология.

Вот миру угрожает смертельная опасность. Надо раздобыть ценную информацию, способную пролить свет на возможность спасения. Героиню отправляют ту информацию искать. Сначала она закатывает истерику, что не хочет – не хочет – не хочет. Потом большую часть отведенного времени тратит на валяние дурака. И лишь в конце прибегает автор и организует ей рояль в кустах, чтобы ту информацию все же дать.
Или все та же политическая интрига. У героини есть ученик, к которому она, как говорит, сильно привязана. Но мысль о том, что при покушении на нее (почти бессмертную – поэтому покушения ей не страшны) может пострадать ученик, приходит ей в голову только на середине книги отнюдь не на первом опасном инциденте. Думаете, она пытается что-то предпринять? Нет, ограничивается лишь декларацией того, что ей очень боязно потерять ученика. А дальше бегает, как и прежде.

Отношения с главным злодеем – тоже и смех, и грех. Интрига настолько незамысловата, что даже даун способен просчитать, кто у нас тот мердяй. Но не главная героиня двухсот лет от роду с опытом придворных интриг.
Однако же, заявляет автор, героиня маленько не в себе – воплощение Безумного шута все же. А вот тут я делаю фейспалм. Меня люто бесит этот вид безумия – назовем его удобным. Оно не способно испортить жизнь его носителю: если с ним случится приступ, то рядом обязательно окажется тот, кто поможет. Причем это никогда не произойдет, например, в ситуации глобальной опасности или тяжелого выбора, нет, тогда разум любого безумца станет внезапно остер. А поваляться на полу и посучить ножками можно в удобном для себя месте, под внутренний монолог о том, какие глубокие страдания это доставляет. И в такие моменты меня обуревает нехорошее, признаюсь, желание, чтобы им хоть раз пришлось прочувствовать хотя бы ту же депрессию, чтобы мысли повыпендриваться подобным образом больше не возникало. Вот и героиня слегка не в себе исключительно потому, что, по мнению автора, это придает ей оригинальности. И ставит выше придворного быдла – по мнению героини.
И, кстати, героиня – шут. Казалось бы, потенциально очень интересный образ: он может быть трагическим, комическим, остроумным, даже все вместе. Но получилось очередное Мэри-сьючное уныние. За всю книгу – ни единой смешной шутки. Даже отмазки о том, что королева, де, не ценитель тонкого юмора, не катят. Потому что даже на грубый юмор потуги героини не походят. Когда мне -надцатый раз предложили посмеяться над словом «лопата», я сделала очередной фейспалм.

В общем, перед нами истеричная, глупая, избалованная сопливка, с которой не носиться надо, а выдрать как следует. Но, разумеется, никто эту козу не выдерет, зато все будут бегать как с писаной торбой. Королева зачем-то терпит (вроде бы от главной героини декларируется большая польза, но КПД на деле проявляется авторским произволом, а не реальными заслугами), ученик от любви с ума сходит, главный мердяй тоже готов подпасть под ее обаяние.

Пару слов об этих персонажах.
Ученик – это, ребята, воплощение мазохизма. Я не понимаю, за что можно любить главную героиню, причем безропотно ей прислуживать и сносить все закидоны. Причем все эти шаманские пляски выполняет не юный идиот (предположим, по неопытности влюбившийся в свою спасительницу, а главная героиня его, разумеется, спасла от мучительной смерти), а мужик сорока лет. Впрочем, по состоянию интеллекта ему можно максимум дать двадцатник, но все же больше, чем героине. В общем, ученик этот – воплощение фантазий девочки-подростка о принце на белом коне, который с какого-то бодуна будет выполнять все ее прихоти, а она будет только сидеть и закатывать истерики. Все это должно символизировать чистую и бескорыстную любовь. Причем героине можно глупить, ошибаться, хамить, бить, изменять, а при попытке героя высказать свое недовольство или обидеться, в него тут же полетят оскорбления и вопли, что он недостоин.

С королевой все тоже прелестно. Она позиционируется как сильный и умный монарх, однако же позволяет себе по отношению к той же героине совершенно идиотские поступки. Это я про убийство котенка. Какой был высший смысл этой сцены? Королева показала себя полной дурой и садисткой, причем будь главная героиня не Мэри-Сью, а нормальным человеком, она после такой демонстрации подумала только одно – а зачем мне такой монарх? Нафиг-нафиг! Но тут, увы, человеческая логика не действует. В конце же все ум и воля королевы сводятся к желанию простого женского счастья, из-за которого урода, чуть не угробившего половину мира, оставляют в живых. Да, тут у нас наблюдаются взаимоисключающие параграфы: с одной стороны, женщины должны быть все такие сильные, умные, оригинальные и тэ дэ и тэ пэ, а с другой – вопль о том, что мужика хочу! Куда ж без мужика? А так как нормальный мужик с такими, прастихосспеде, героинями не свяжется, приходится выдумывать идеализированный образ с нулевой жизнеспособностью.

Главный мердяй же – стандартный главный мердяй. Весь из себя загадочный, опасный, сексуально притягательный для главной героини и, разумеется, частично ею увлеченный. Конец его закономерен.
Собственно, закономерен и конец романа: сопливый хэппи-энд с воссоединением главных героев и признанием во взаимных чувствах. Спасение мира традиционно сводится, сорри фо май френч, к недотраху.

Еще роман совершенно прелестен в плане описаний. Это рай для девочек: цвет глаз и волос, наряды, прически и макияж главной героини и второстепенных персонажей будет описываться в мельчайших подробностях не по одному разу. И видно, что автор в восторге от этих описаний. Если глаза – так запредельно необычного цвета, если волосы – так как у персонажей аниме. Камзольчик такого-то цвета, юбочка из такой-то ткани, ботиночки такие, ботиночки сякие, колокольчики в волосах, сережки в ушах, цвет теней на веках, румяна, белила… А чтобы добить читателя окончательно, по тексту романа в больших количествах разбросаны стихи. И это полные Содом и Гоморра. Потому что хуже МТА – только МТА-поэт. Стихи убоги и примитивны. Автору – срочно читать лучшие образцы мировой поэзии, чтобы, сцуко, почувствовать разницу.

Подведу итог. Роман – закономерный итог политики издательств в отношении МТА и нынешнего низкого уровня требования к качеству текста, сюжету, композиции и образам. Несколько относительно оригинальных задумок безжалостно угроблены. В остальном же – инфантилизм в крайней степени выраженности. Печально.